Рок в Сибири. Книга первая. Как я в это вляпался - Роман Неумоев

Ну, действительно, сравните. Берёшь какой-нибудь «демократовский» диск. И что же? Внешний конверт, зачастую сделан из картона не самого высокого качества. На обложке, какими-нибудь крупными буквами, что-нибудь на их языке, такое написано, из чего только можно, разве что понять, что именно на этой пластинке записано. В общем, дизайн так себе. Внутренний конверт, вообще, как правило ровного, белого цвета., без всяких знаков отличия.

Берём диск, сделанный, скажем, в США. На лицевой стороне конверта, высокохудожественная, как правило, отлично нарисованная картинка, отражающая основную концепцию авторов музыки. Причем, важно то, что именно авторская концепция отражена на обложке, а не концепция художников, работающих на фирму-изготовитель. Далее идёт разворот. На нём куча отменных фотографий, масса сопутствующей информации о самой музыке, звучащей на диске, зачастую, аннотации и перечень участников. На внутреннем конверте – тексты песен. Сам диск имеет отличительный пятак с дизайновым логотипом фирмы. И, самое главное, это то, что диск изготовлен из винила отменного качества. Иной диск можно хоть в трубочку сворачивать, ничего ему не будет. Ну что тут скажешь? Одно слово, Европа! Америка! Цивилизация!

Иные исполнители, как например, заинтересовавший меня в то время именно из-за оформления, Rick Wakeman, снабжали свои альбомы еще и книжечкой-вкладышем, так что это уже был не только диск. Это уже была целая книга, альбом прикладной живописи. Сейчас, с возникновением эстетики компакт-дисков, к сожалению, возможностей для таких роскошных дизайновых решений куда меньше. Слишком мизерный у «сидюков» формат, по сравнению с виниловой грампластинкой.

* * *

Ну вот, значит, приходим мы с Юрием на тюменскую «менялу». Уже темно. Зимой в это время, уже, не то что сумерки, а настоящая темнота. Как же это, думаю я, при свете тусклых уличных фонарей, освещающих вход в Тюменское училище искусств, сумеем мы разглядеть, есть ли на пластинках царапины или нет? Ну, думаю, Юрка опытный филофонист, как уж нибудь не ошибётся. Наивный я был. Простота, к коей я привык, живя на Севере, для тюменской жизни была не свойствена. Поэтому, только потом, когда уже поздно стало, понял я, что тут каждый решает сам за себя. Юрке, например, важно что? Чтобы интересную пластиночку послушать. А новая она или «попиленная», ему-то какая разница!? Деньги-то мои, не его. Продавцу тоже, прямой интерес «впарить» диск не первой свежести. В общем. Ту как на всяком базаре, два дурака. Один продает, другой покупает.

Глава 9. Шухаться, ребята, шухаться!

И вот тут, впервые, столкнула меня жизнь с человеком, которого можно было назвать достопримечательностью тюменской менялы. Это был некий, Володя Соколов.

Выглядел он, примерно, так. Небольшого роста. Подвижный. Нормального телосложения. Одет он был в светло-желтый плащ, черные брюки и востроносые туфли. Аккуратно, в общем, так одетый, как спецагент. Ничем особым в одежде не выделялся. Рот он имел выразительный. Губы, такие, как бы, несколько презрительные, красивые и плотно сжатые. При этом Володя вёл себя как классический, удачливый коммивояжер. Он быстро, почти скороговоркой подбадривал окружающих, сонных как тетери, меняльщиков.

– Ну, что, чуваки! Стоим, скучаем… Шухаться надо, шухаться! Клёвую пластмассу надо брать! Ну, чё, давайте!.. Шило на мыло, часы на трусы.

Посетители менялы смущенно улыбались, ёжились и только сильнее прижимали к телу кейсы с пластинками. Шухаться, разумеется, надо было, но прогадать при этом не хотелось. Раз обменяв свои добротные «часы» на чьи-нибудь рваные «трусы», назад эти «часы» уже не получишь. А за них, между прочим, денежки плачены, и не малые.

Ну, да что уж. Хрен с ними, с денежками, решил я. Трудно было не поддаться обаянию Володи Соколова. Пошли мы втроём, я, Юрий и Володя, в предбанник музучилища, где было как-то, посветлее. И там я купил у этого «коммивояжера» первую свою, по-настоящему, дефицитную, пластиночку. Из всех, имевшихся у Соколова в пухлом портфеле дисков, Юрий выбрал, естественно то, что его интересовало, на тот момент, больше всего. Это был диск группы DEEP PURPLE, «Deep Purple in Rock». При тусклом свете неоновой лампы, Юрий эту пластинку покрутил в руках, так и этак, и бросил мне с видом знатока:

– Ну, не знаю, Ромыч. Тебе брать. Альбом, вообще-то, один из лучших. Я бы взял.

Да-а-а! Юрий знал, как сказать! Ум, стиль, парода! Кстати, почему он был теперь Юрий? Вообще-то, он, конечно, был для меня, по-прежнему, Юрка. Просто, когда я ему звонил домой и трубку брал его отец, как уже говорилось, Очень Большой Начальник, то разговор происходил следующий:

– Алло! Вас слушают.

– Здравствуйте, а можно Юру?

– Юрий отдыхает…

На этом, частенько, разговор и заканчивался. Ибо просить далее, позвать к телефону отдыхающего Юрия, казалось какой-то дикостью.

Конец ознакомительного фрагмента.